У меня вообще не было какого-то определенного курса, цели, к которой я четко двигалась. Тогда я хотела стать писателем. Да и сейчас хочу, честно говоря. Потому что вот писать научные статьи — это не совсем то. Хотя определенное сходство есть. Когда пишешь художественное произведение, тебе нужно всё спланировать, расставить по полочкам, выстроить логику. То же самое происходит и в науке. Так что косвенно я, наверное, себя всё-таки реализую как писатель, через науку. Но конкретной мечты детства у меня не было и это даже хорошо — я не страдаю по поводу того, что не достигла её.

Несмотря на желание быть писателем, я не любила уроки русского и литературы. Мне было скучно. Разбирать, что хотел сказать автор, что имел в виду герой — зачем это всё? Ещё учителя очень любили ставить в пример мою врожденную грамотность. А я вообще не понимаю, что это такое. Что за загадочная категория? Надо просто больше читать, оттуда она и берется. По-другому её не получить.

Я родилась и выросла в Саратове, там же училась в университете, на факультете компьютерных наук. Поступила туда из тех соображений, что в общем-то больше некуда идти в этом городе. Уезжать я не хотела, многие одноклассники пошли в этот же универ, и я решила — попробую. Потом внезапно выяснилось, что я неплохо умею понимать математику. Это было интересно.

Научная руководительница в магистратуре отметила, что я хорошо веду исследования, пишу статьи и работаю с данными. И порекомендовала меня в лабораторию, которой руководит Александр Храмов. Они как раз выиграли в том году крупный проект и набирали сотрудников. Моими изначальными задачами, как мне говорили, было написание и оформление статей. И я подумала — нууу, наверное, с этим я справлюсь. А потом в первую же неделю мне дали компьютер и сказали: «Надо написать нейронную сеть». Что ж, здорово, это же именно то, о чем мы договаривались (смеется). Но я не жаловалась. Во всём этом был элемент неопределенности, небольшого саспенса — я не знала, куда меня всё это приведет и ничего не планировала.

Тем же коллективом мы работали в Саратовском политехе, только назывались немного иначе. В 2019 году наша лаборатория переехала в Иннополис и стала частью Центра робототехники. Мне нравится наш коллектив, в него мало кто приходит извне. И, как правило, люди не уходят.

В лаборатории мы занимаемся нейронаукой, анализом нейрофизиологических данных с целью выявления паттернов двигательной и иной активности. Лично моя цель — создать классификатор, который будет распознавать определенные паттерны двигательной активности и помогать в управлении внешними устройствами: компьютерными программами, роботами, протезами. Это очень амбициозная цель. Я пишу по этой теме кандидатскую диссертацию. Но на сегодняшний день перед нашей лабораторией стоит задача именно поиска этих характерных паттернов, их интерпретации с физиологической точки зрения.

Наша область работы относится, скорее, к радиофизике, поскольку сигналы электрической активности мозга — это такие же сигналы, как и любые другие: звуковые, радио. Сигналы мозга можно анализировать с помощью физико-математических методов.

Мы привлекаем ученых, наших коллег из других стран к работе над нашими проектами. В перспективе даже крупные корпорации заинтересованы в том, чтобы сотрудничать с зарубежными компаниями и другими лабораториями. Конкуренция здесь занимает последнее место. Но, конечно, можно, иногда даже нужно заявить первенство, зарегистрировать патент на свою идею.

Я очень рада, что Россия держит курс на развитие науки, её финансирование. Выделяются огромные деньги на гранты и различные проекты. При этом государство очень мало вмешивается в наше дело. То есть мы написали заявку, подали проект, он понравился. Его оценивают эксперты из РАН и других высших учебных учреждений. А дальше мы по этому проекту работаем так, как считаем нужным. Главное — получить результат, КПД, который был заявлен. И всё, в общем-то.

Не может быть такого, что ты сидишь один в своей лаборатории, растрёпанный гений, не спишь ночами и делаешь науку. Так делать нельзя. Обязательно нужно контактировать с мировым сообществом, помогать друг другу, устраивать коллаборации. Это помогает развитию идей, методов, так легче находить новые подходы. Потому что наука — это не про личные достижения. Не про конкуренцию между разными лабораториями. Скорее про общий вклад в развитие. Это и отличает науку от других областей: то, что ты заинтересован в обмене идеями, делишься ими, разрабатываешь их вместе с другими учеными. Тебе не нужно никого опережать, не нужно побеждать, тут нет конкурентов.

Мы с удовольствием делимся своими статьями и исследованиями. Можем даже код «расшарить». Это, кстати, очень приветствуется — выкладывать данные в публичный доступ, чтобы другие посмотрели, и, если что — указали на ошибку, помогли что-то доделать.

Чтобы они ненароком не загрустили и не перестали украшать коллектив своим присутствием (смеется). Я с этим не согласна, и мои коллеги со мной солидарны. Они никак не выделяют меня по половому признаку, и я им очень за это благодарна. Рабочая нагрузка может быть чуть-чуть меньше, чем у коллег, но скорее в силу возраста, у меня меньше опыта, и я все еще многого не понимаю. Но только из этих соображений. Все очень поддерживают меня, готовы помочь в рабочих вопросах. Особенно если возникает какая-то ситуация, когда приходит кто-то извне и проявляет свой так называемый «доброжелательный» сексизм. Я безусловно за равенство полов в любых сферах деятельности, но нужно отличать эту «видимость» женщин от ухода в сексизм.

Когда я подписываю какие-то официальные документы, и мне приходится писать «студент Елена Пицик» или «сотрудник Елена Пицик», для меня это звучит очень, очень странно. Иногда я саботирую работу нашего университетского отдела документов и пишу, что я «аспирантка Елена Пицик». Такой вот маленький бунт.

Если ты умеешь проявлять эмпатию к несуществующим героям, это умение переносится и в реальный мир, на реальных людей. В детстве я отдавала предпочтение приключенческим романам, в которых много динамики. Любила фэнтези. Ну и до сих пор люблю, конечно. Если брать конкретного автора, то, наверное, это Стругацкие и Толкиен. Всю коллекцию Стругацких я прочитала ещё лет в 15. Сейчас почему-то принято называть это бульварной литературой, нынче модно читать нон-фикшн или бизнес-литературу.

Мне очень нравится книга Стивена Кинга «Ловец снов». И все другие его книги. Кинг создаёт очень живые истории, у него великолепный слог. На самом деле он редко пишет конкретно про ужасы, у него больше историй про людей. Особенно хорошо у него получается писать про детей — «Ловец снов», «Оно» и так далее. Конечно, там есть элементы хоррора, но я воспринимаю эти книги как истории о дружбе, об эмпатии, о человеческих качествах, которые побеждают большое зло.

Я люблю ездить на стрельбище и стрелять по мишеням из пистолета. Люблю кататься на лонгборде или машине. Рисовать. Это то, что требует от меня полной сосредоточенности и потому расслабляет. Как спорт для мозгов. В такие моменты у меня в голове нет места посторонним мыслям, даже если что-то тревожит.

Я не считаю, что стрелять — это какая-то психологическая разрядка, вообще странно, если человека расслабляет стрельба. Это уже тревожный звоночек (смеется). Скорее это медитативное занятие, оно требует большой сосредоточенности и напряженности. И прицелиться надо, и проследить, чтобы правильно стояли руки и ноги.

Есть первопричина, почему я вообще начала заниматься стрельбой: мне нравится любой новый опыт, нетривиальные занятия, которые обычно людям в голову не приходят. Иногда я сижу и думаю: неужели я никогда в своей жизни не получу такого-то опыта, неужели я никогда не прыгну с парашютом, например? Также когда-то решила пойти пострелять. Любой опыт — это круто. Если он положительный, конечно.

Лонгборд — это удлиненная доска на широких колесах, не очень маневренная, но плавная и устойчивая. Я, конечно, не ожидала, что это такое хорошее кардио. Думала встану и поеду, но вот уже и пульс под сто с чем-то, и адреналин зашкаливает. Я люблю кататься, пока едешь на доске, не хочется думать ни о чем напрягающем. Это и есть собственно цель любого увлечения — оно должно отвлекать от повседневных забот, расслаблять тело и голову. Мозг научника и так все время перегружен, есть нужда в освобождении, чтобы нейрончики поменьше работали.

Особенно научных работ в рамках той специальности, в которой вы планируете развиваться, и по смежным областям. Нужно изучать всё, что интересно, это сильно развивает, сильно влияет на способность к анализу и планированию. Повторюсь, что наука — это в первую очередь сообщество. Это люди и лаборатории, их работы, которые лежат в открытом доступе. А если чего-то нельзя найти в открытых источниках, всегда можно написать автору, и он 100% поделится дополнительной информацией. Смотрите широко, берите и пользуйтесь, изучайте всё, что сможете найти. Это действительно полезно.

Меня пугает мысль, что когда-нибудь я перееду и осяду, буду жить где-то всю жизнь. У меня такая ассоциация, что вот когда ты оседаешь и начинаешь жить в одном месте до конца своих дней, то это доживание, не жизнь. Но это не очень правильная, скорее проблематичная точка зрения. Пока меня просто греет мысль, что я куда-нибудь ещё уеду, а потом ещё, и ещё.